Очередная годовщина аварии на Чернобыльской атомной электростанции – 26 апреля. В этот день Леонид Гордейко, бывший сотрудник Барановичского ГОВД, рассказал о своей командировке и службе в зоне отчуждения.
Леонид Николаевич вспоминает, что его поездка в Чернобыльскую зону пришлась на середину августа. Несмотря на то, что с момента аварии на станции уже прошло достаточно времени, информации о том, что же все-таки произошло, по какой причине и какими могут быть последствия для тех, кто вынужден провести некоторое время в зоне бедствия, практически не было.
– Формирование сводных отрядов проходило в Бресте, туда съезжались сотрудники со всей Брестской области, уже оттуда нас развозили по местам дислокации, – вспоминает Леонид Николаевич. – Разместились мы в деревне Савичи, это Брагинский район Гомельской области. Там жили, а службу несли уже на территории Украины, недалеко от самого места аварии.
Пенсионер МВД рассказывает, что как только приехали на контрольный пункт пропуска, с первой минуты почувствовал боль в горле, потом появилась странная сдавленность в области щитовидной железы, казалось также, что в том месте постоянно что-то зудит. Ощущение не покидало до последнего дня.
– Местом непосредственной службы были заброшенные деревни, откуда эвакуировали всех жителей. Хотя, несмотря на запрет проживания, единицы местных все же не нашли в себе моральных сил покинуть родные места. Так и продолжали жить в своих домах, – рассказывает Леонид Гордейко. – Но все же в большинстве своем люди покинули насиженные места, побросали дома, имущество свое, огороды, сады. Многие дома даже стояли с открытыми дверями, гаражи остались незапертыми. Во время патрулирования часто видели машины, новенькие мотоциклы, которые хозяевам пришлось бросить, спасаясь от радиации.
Как вспоминает бывший сотрудник милиции, мародеров по деревням им с коллегами тогда задерживать не приходилось – времени с момента аварии прошло не так много, все еще были обескуражены произошедшим, наверное, боялись показываться в тех местах. Запомнилась Леониду Николаевичу колючая проволока, которой была обнесена зона отчуждения, всплывают в памяти также специальные «могильники», куда свозили и хоронили зараженную почву, технику.
– А однажды ночью всех нас разбудил грохот от взрыва страшной силы. Вышли посмотреть на улицу – видим огромное красное зарево над реактором, мы всего в 5–6 километрах от него жили, казалось, что охвачено полнеба было, – вспоминает Леонид Гордейко. – Как потом узнали, это был выброс из реактора. Такие потом случались периодически. Прекратились примерно через год, когда над реактором установили саркофаг.
Оставшиеся без хозяйской заботы коты, собаки бродили по пустынным улицам, заброшенным дворам, заметив человека, все устремлялись к нему.
– Бывало и такое, что люди приезжали проверить брошенное хозяйство, убедиться, что все в целости и сохранности, под замком. Те, которые уезжали в спешке, возвращались, чтобы все понадежнее запереть. Конечно, мы их пускали. Понимали ведь, насколько страшно то, что произошло, как невыносимо тяжело этим людям бросить все нажитое и отправиться неизвестно куда, далеко от родных мест, – рассуждает Леонид Гордейко.
Наталья СМИРНОВА
Фото из архива героя статьи
