Издревле наши предки стали давать друг другу второе имя – по отцу, и в этой традиции веками выражались как почтение к главе семьи, так и преемственность, которая неизменно служила предметом гордости. Однако сегодня даже такой, казалось бы, не подлежащий пересмотру обычай всё чаще оказывается под вопросом.

По имеющимся в нашем архиве данным, до начала 1990-х в городе не было ни одного 16-летнего подростка, который убегал бы от родового имени или от своего отчества, – говорит начальник отдела загс горисполкома Светлана Волынец. – Но после 2001 года резко пошел рост подобных случаев. Сыновья бегут от фамилии отцов как от чумы. А ведь не так далеки те времена, когда фамилия бережно передавалась из поколения в поколение, и некоторые главы семейств, имеющие только дочерей, считали трагедией, когда история рода прерывалась!

«Я, Кругликов Павел Семенович*, хочу поменять фамилию на Бобко, так как фамилия Кругликов вызывает отвращение, потому что напоминает об отце, который не принимал участия в моем воспитании. Фамилия Бобко – девичья фамилия моей мамы, а также дедушки и бабушки, которые наделяли меня любовью, лаской, заботой, воспитывали с малых лет».

В этой объяснительной – часть ответа на вопрос: почему некоторые сыновья сегодня отказываются от родового «наследства», что невозможно было бы представить себе еще лет тридцать назад? Отцовское пьянство, конфликты, которые завершаются семейной драмой, побуждают сыновей таким вот символическим образом порывать с прошлым, в котором мало светлого, принимать фамилию дедушки, крестного, матери… Порой действительно носить отчество, доставшееся от нынешних «достойных мужей» просто стыдно.

Что же, так измельчали нынче мужики? Нет, рассуждать подобным образом было бы наивно. Нерадивые папаши, алкоголики, семейные скандалисты были, пожалуй, во все времена – наравне с благородными, достойными людьми, чью фамилию носить любой счел бы за честь. Почему тогда раньше никто не спешил в загс с просьбой подкорректировать отчество или фамилию? Другой корень складывающейся тенденции Светлана Волынец видит в том, что наше время раскрепостило людей, перемена фамилии, имени, отчества стала почти такой же обыденной вещью, как заказ билетов на самолет. Еще сотню лет назад для большинства жителей Барановичей полет тоже был бы сродни чуду…

У внимательного читателя может возникнуть вопрос: почему тогда рост числа желающих изменить отчество либо фамилию возник после 2001-го, а не сразу после 1991 года, когда многое «нельзя» стало можно? Автор находит этому такое объяснение. Молодым ребятам, которые приходят в загс за тем, чтобы оставить в прошлом всякое воспоминание о своих отцах, как правило, около двадцати лет. Они появились на свет в начале 90-х – как раз во время потрясений, экономического и не только экономического хаоса, когда мораль была отодвинута на второе место, да ладно ещё, если на второе. Не выдержав испытаний часа перемен, многие мужчины оказывались слабее своих «слабых» половинок, спивались. Можно предположить, что столь распространенное в двухтысячных отречение от горе-папаш – плод тех лет.

Бывает и так, что дети оказываются заложниками затянувшейся войны между родителями. Изменить фамилию сына или дочку подучивают их мамы, чтобы таким образом насолить ненавистному экс-супругу, который ушел к другой.

– Мамы приводят ребят к нам в загс за ручку, и ты сразу чувствуешь, что решение они принимают под влиянием: говорят не свойственным ребенку языком, буквально изъясняются мамиными фразами, – рассказывает руководитель городского загса. – Понятно, какие чувства испытывают эти женщины, но зачем же так? Вдруг у ребенка наладятся отношения с отцом, кому от этого будет плохо?

Иной раз в неделю Светлане Волынец приходится принимать по нескольку заявлений с просьбой изменить отчество, доставшуюся в наследство фамилию – порой единственное, что могут оставить после себя отдельные папаши. Но всё равно Светлана Волынец уверенно говорит, что не встречалась больше ей такая объяснительная:

– Это настоящий крик души. Паренек ждал своего 16-го дня рождения лишь затем, чтобы расстаться с отчеством и фамилией, порвать те нити, которые связывают его с прошлым.

«Я, Шапошников Алексей Васильевич, хочу изменить отчество «Васильевич» на «Дмитриевич», а фамилию «Шапошников» на «Игнатовский» (от имени и фамилии моего старшего брата Дмитрия Игнатовского).

Моего отца – Шапошникова Василия Андреевича – сейчас уже нет в живых. Но у меня не осталось хороших воспоминаний ни о нем, ни о времени, когда он жил с нами. В мою врезались память и живы до сих пор картины, как он избивает мою маму, а я закрываю ее собой, как он режет и рвет мою одежду, потому что мама сказала ему, что если бы не помощь друзей, которые отдавали нам вещи своих детей, она не смогла бы одеть меня. Я не могу забыть, как мы с мамой прячемся в ванной за дверью, а отец выбивает ее с ноги.

Отец нигде не работал, но постоянно требовал денег у мамы. А у мамы не было денег не только платить по счетам, но и на питание.

Не было дня без претензий, скандалов. Его агрессия была непредсказуемой настолько, что мама с сестрой ложились спать с баллончиком под подушкой. Жизнь каждого была под угрозой.

Когда у мамы не хватило сил всё это терпеть, мы тайком сбежали из своего дома и поселились у маминой подруги. Страх измотал меня и маму настолько, что даже свои вещи из своего дома мама забирала в присутствии милиционера.

Через три месяца, когда подошло время развода, отец нашел дом, в котором мы жили, и выкрал меня. Он увез меня в деревню в Могилевской области, где я пробыл три месяца у какой-то женщины, до тех пор, пока я не сказал ей, – когда отца не было дома, – что он украл меня у мамы.

Мама с отцом развелись, но и потом помощи он нам не оказывал, а алименты платить отказался. Одно только воспоминание о нем приводит меня в ярость и возбуждает гнев. Я ни в чем не хочу быть похожим на него.

Хочется стереть из памяти эти жуткие картины.

Вместо отца все эти годы моим воспитанием занимался мой старший брат Игнатовский Дмитрий. Он старше меня на 17 лет. С ним одним провожу все каникулы. Обо мне он постоянно заботится, покупает всё необходимое, начиная от компьютера и мобильного телефона и заканчивая велосипедом и мебелью, все крупные вещи из одежды приобретаются им. Он переживает за меня, когда необходимо – воспитывает, объясняя мои ошибки. Он очень хочет, чтобы я вырос хорошим человеком. Я люблю своего брата. Он у нас священник, и я хочу носить отчество от его имени «Дмитрий» и его фамилию «Игнатовский».

Комментарии, думаю, после такого обстоятельного рассказа излишни. Остается только выразить слабую надежду на то, что горькая история попадет на глаза очередному горе-папаше, и он решит изменить свою жизнь раньше, чем его сын захочет отречься от родства с ним.

* Имена, отчества и фамилии в двух дословно приведенных в тексте документах мы по ясным без объяснений причинам заменили вымышленными.

Если вашему ребенку нет 16-ти лет, для изменения фамилии, навевающей ненужные воспоминания, нужно обращаться не в загс, а в органы попечительства и опеки. А вот нежелательное отчество до 16-летия сына или дочери заменить невозможно. Оно изменяется вместе с собственным именем отца или в случае установления отцовства. Отчество ребенка может быть изменено также при его усыновлении. Подробнее – в ст. 70 и 71 Кодекса Республики Беларусь о браке и семье.