Жительнице Барановичей Екатерине Присяжнюк 101 год. Уроженка восточной Украины, она до сих пор помнит многое из военной юности: разрушенную малую родину, опаленную Беларусь, немецкий Дюссельдорф… Как и всех жителей нашей одной большой страны, ее закружило-замотало в жернова Великой Отечественной. Но не сломило. «НК» попросил Екатерину Николаевну поделиться воспоминаниями.
«Куда тебе на фронт!»
Страшная новость о начале войны застала уроженку Житомирской области Екатерину Присяжнюк (в девичестве Порохнюк) прямо на рабочем месте – в Чеповичской больнице, где 17-летняя выпускница медучилища трудилась медсестрой. Говорит, поначалу испугалась, но быстро решила: пойду на фронт добровольцем! Для этого прошагала больше 20 километров до города Малина, где находился райздравотдел, но в повестке ей отказали: «Девочка, ты ж еще совсем молодая, куда тебе на фронт!» И тогда девушка осталась работать там же, на вокзале, где развернулся полевой госпиталь.
Через Малин шла дорога на Киев – здесь уже в начале войны было много раненых. Местных врачей отправили на фронт, поэтому шустрые руки молодой медсестрички оказались очень кстати. Но мысль махнуть на фронт всё равно не давала ей покоя, и Катя уже даже присмотрела стоявший на вокзале железнодорожный состав с военными, на котором собралась уехать воевать. Но не судьба: этот поезд разбомбили, и девушка отправилась домой, в родную деревню Рудню-Воробьевскую.
Здесь у нее жили отец, мачеха (мама рано умерла), трое родных братьев и сестер и маленький сводный братик. Катя была самой старшей из детей и пошла работать в поле.
– Как-то ж выживали, – вспоминает Екатерина Николаевна. – Огород у нас был, лес рядом – мы тачками возили оттуда дрова. Многие дома в Рудне разбомбили, так у нас соседи ховались: наш дом был большой, самый хороший в деревне. Копали ямы – схроны, там тоже соседи прятались. Коровы, кони, свиньи в колхозе были – всю живность в Германию угнали.
Судьбоносные дороги
Отправляли в Германию фашистские захватчики не только чужое добро, но и людей. Такая участь постигла и Екатерину Порохнюк…
– У нас была дорога на Киев – неровная, болотистая, так немцы выгоняли жителей деревни ее ровнять. Хлопцы носили камни из карьеров, а мы, девчата, гребли землю. Однажды мы решили убежать с той дороги. Помчались в лес – а там облава: на машинах стояли и немцы, и полицаи. Стреляли. Нас всех, кто в лес забежал, поймали, погрузили в машины и отправили в Малин. Там всех в церковь или костел, я уже не помню, поместили и закрыли на замок. Здесь, кроме нас, люди уже были, и среди них моя младшая сестра – маленькая, очень худенькая. На следующий день пришла комиссия врачей, они определяли, кого отправят в Германию на работы. Один из них хорошо нас знал – так пожалел сестру, сказал немцам, что у нее туберкулез, и те ее выгнали. А нас вывели и погрузили в товарняк. Помню, как люди говорили: «До Белоруссии бы скорее доехать! Там партизаны, они подрывают, останавливают поезда», – делится воспоминаниями Екатерина Николаевна.
Но по прибытии в Белоруссию с поездом ничего такого не произошло. К нему прицепили вагон с белорусами и вагон из России – и этот интернациональный состав прибыл в немецкий город Дюссельдорф.
Лагерная жизнь
Воспоминания собеседницы об этом периоде оказались достаточно скупы. Возможно, потому, что дни пребывания в немецком концлагере слились в одну сплошную полосу голода, издевательств и бесконечной тяжелой, совсем не женской работы. Узников поделили на несколько бригад, и ее группу, молодых девчат, отправляли то копать рвы, то таскать ведрами воду… Запомнилось Екатерине Николаевне и то, как их отправляли на Рейн разгружать стоявший на барже вагон с углем – хрупкие девушки-узницы, набирая большие корзины, нагружали им целую машину.
Но советские люди умудрялись даже в тех сложных условиях проявлять качества, которые помогли им победить. Катя, которую взяли работать истопником на кухню, радовалась возможности иногда что-нибудь незаметно урвать для военнопленных. Их кормили еще хуже, чем обычных узников, – бурдой из вареных капустных листьев, брюквы и т.п. Она якобы выносила мусор, а сама бросала через проволоку изможденным военнопленным то морковку, то картофелину… Однажды ее всё-таки поймали за этим делом и отправили в штрафлагерь, где посадили в карцер и били.
Долгожданная свобода
Очень неспокойно было в немецком лагере еще и потому, что эту местность периодически бомбили. Самой сильной – и страшной, по признанию Екатерины Присяжнюк, – бомбежка была, когда началось освобождение. Но вместе с ней пришла долгожданная воля.
Советские офицеры у всех спрашивали, кто куда хочет отправиться из лагеря, – Екатерина хотела только домой, но быстро уехать не получилось: умевшая грамотно писать девушка помогала оформлять документы, которые здесь же, на месте, заполняли на каждого бывшего узника.
Моя собеседница вспоминает, что тогда могла вообще не вернуться домой, потому что по нелепой случайности чуть не погибла:
– Подошли ко мне два офицера, с которыми я работала, и спросили: «Ты когда-нибудь видела море?» Я сказала, что нет, и они говорят: «Пойдем посмотрим». Я отказалась, не пошла. Назавтра пришла на работу, а мне дают фотографии этих офицеров и говорят, что их уже нет в живых: они пошли на море, а их там отравили. Долго я потом носила с собой эти фотокарточки…
Белоруссия. Украина
В конце концов Катя немного схитрила: положила свои документы в стопку анкет людей, которых отправляли на родину, и уехала из лагеря вместе с белорусами. Ехали на поезде с пересадкой в Прибалтике. Здесь ей запомнились булки на вокзале – ароматные, белые, наверняка вкусные, но купить их было не за что.
– Потом приехали в Белоруссию, – вспоминает женщина. – Бедная Белоруссия! Едем – только трубы везде торчат опаленные вместо домов. Когда наш поезд остановился, подбежали голодные, кое-как одетые мальчишки лет тринадцати, протягивали ручонки: «Дайте хлеба!» А где у нас тот хлеб, нам самим дали сухари, которые мы размачивали в кипятке.
И вот наконец настал тот момент, когда Катя оказалась в родной деревне. Приехала с «трофеем» – швейной машинкой, которую ей дали благодарные военнопленные за то, что она их подкармливала. Говорит, сбежались все соседи, но главное – дома был отец, который всего пару дней назад вернулся с фронта. Он прошел всю войну без ранений, дошел до Берлина и расписался на Рейхстаге. Воевал не только отец Екатерины, но и ее дядя, двоюродные братья.
И снова Беларусь
После войны из разбомбленной, голодной деревни Екатерина отправилась на Волынь: там было проще прокормиться и что-то заработать для семьи. Здесь она встретила свою судьбу в лице Петра Присяжнюка – бравого офицера, воевавшего на артиллерийской установке «Катюша», награжденного орденами и медалями. После тяжелого ранения (к слову, с пулей в сердце он потом прожил до 90 лет) Петра Васильевича комиссовали, но отправляли в разные области страны поднимать народное хозяйство. У них родились две дочери.
Благодаря одной из них, Зинаиде Петровне, которая с 1984 года волею судеб обосновалась в Барановичах, с 2007 года живет в нашем городе и Екатерина Николаевна. Дочь забрала ее к себе сразу после смерти отца и несказанно рада, что уберегла маму от того, что сейчас происходит в Украине. Беларусь пришлась Екатерине Присяжнюк по душе. Она убеждена, что нам крупно повезло с главой государства, ей очень нравятся белорусы. «Люди здесь такие добрые!» – говорит женщина, и ее покрытое паутиной морщин лицо озаряет теплая улыбка…
Татьяна КОНОШЕНКО
