Война – жестокое и страшное событие, трагедия человека и нации. Она губит жизни, ломает души, но вдвойне страшнее и трагичнее война гражданская, когда сосед стреляет в соседа, когда родные братья смотрят друг на друга с ненавистью, а родители мечутся между ними – нет боли страшнее видеть своих сыновей врагами…
РАНЕЕ в семьях белорусских крестьян детей было много, но больше радовались сыновьям, так как родители желали и верили, что после них сыновья на земле останутся, и будет кому работать и жить на ней.
В деревне Новая Веска Несвижского района, ныне Столбцовского, многодетных семей было много, но и среди них семья Кравчуков выделялась, и не мудрено – 13 детей, из них 11 сыновей. Отец Юлиан Лукьянович всем сердцем радовался, глядя, как они помогают ему по хозяйству и на земле трудятся, а работы крестьянину в любую пору хватает. При польской власти добра не нажили, пришли большевики – легче не стало, земля да скот общими стали. Крестьянину земля нужна, своя земля, да чтоб работать на ней не мешали. Но наступил июнь 1941-го, война началась…
По возрасту старшие подлежали мобилизации, но немцы так быстро продвигались на восток, что во многих районах, и в Несвижском тоже, набор полностью провести не успели. Многие с отступающими частями Красной Армии ушли. Крестьяне от своей земли не бежали, остались со страхом, третью власть за два года ожидая. 26 июня через село прошла немецкая колонна, а на следующий день и новая власть объявилась – в администрации много бывших польских чиновников, помещиков. В самой деревне образована управа: назначен староста, многие из местных молодых парней получили повестки на службу в полицию и немецкую армию. Так один из братьев, Константин, отправился на военную службу. Через несколько месяцев он был направлен в Минск для несения охранной службы на железной дороге, а в июне 1942-го откомандирован в обслуживающий персонал начальника Белорусской железной дороги.
Высокий, симпатичный, молодой белорусский парень, неплохо говоривший на немецком языке, своим усердием и исполнительностью приглянулся шефу дорог, и генерал ввёл его в состав ближней прислуги. У Константина появилась возможность не часто, но бывать дома.
А дома, в районе, уже становилось неспокойно. В лесах появились партизаны.
ПРИШЛА повестка и Ивану в полицию на службу идти, но он сам свой выбор сделал: хотя и уговаривали его товарищи служить с ними, ушёл в лес к партизанам.
Ещё в 1938 году на службу в польскую армию был призван один из братьев, Казимир. Он участвовал в войне с немцами. А в 39-м пришло уведомление: Кравчук Казимир в боях под Варшавой пропал без вести. Слёзы на лице матери не высыхают.
Правда, Иван иногда появляется дома, приходит тайно, чаще по ночам. И хоть полицейские в деревне свои мужики, вон и родственник Антон там служит, да и не один он, но даже им на глаза попадаться не стоит.
Вот и сегодня ночью Иван домой пришел, отсыпается на печи. А Николай Лукьянович во дворе с младшими дрова убирает, заодно и за улицей присматривает, чужого гостя сам встретит, а Ивана младшие предупредят. Да заработался и не приметил, как во двор, отворив калитку, служивый в черной военной форме вошёл. Так с топором в руках и застыл от неожиданности: в доме-то Иван с оружием, ещё стрелять по глупости начнёт, до беды недалеко. Неужто в деревне немцы появились? Но непрошеный гость один заходит – всмотрелся Лукьянович да сына Константина признал, в мундире чёрном тот. Отошёл с испугу.
– Проходи, сынок! – с тревогой стал ожидать встречу детей.
Костя в дом вошел – младшие попятились сразу, но, узнав брата и видя его улыбку, к нему бросились, повисли. Иван с печи слетел, схватился было за винтовку, но, видя, что происходит, оружие в растерянности опустил…
БРАТЬЯ С ОТЦОМ засиделись допоздна. Мать давно уложила малышей в соседней комнате и оставила мужчин одних. Трудный у них разговор шёл, не складывался. Оправдывались друг перед другом, у каждого правда своя, а потом стали уговаривать и агитировать друг друга принять его сторону. Один: «Меня власть на службу призвала, я присягу давал», второй: «Это немецкая власть, и ты предателем станешь, идём в партизаны».
До крика дошло, кулаками махать стали, отец ещё раньше от греха подальше у обоих оружие забрал да спрятал. Накалились страсти, отец обоих успокаивает, а сердце кровью обливается: родные оба и любит их равно, кого защищать – взрослые оба. На шум и мать из соседней комнаты вышла.
– Уймитесь, окаянные! Малых разбудите! – а у самой слёзы на глазах.
Отец поднялся.
– Сынки, нельзя братьям врагами жить! Костик, а как красные опять придут – расстреляют ведь, сгубишь себя.
– Отец, на мне людской крови нет! – оправдывается Костя.
– Но будет! Заставят! – это уже Иван не выдержал…
Утром Иван в лес собрался, да и Костя на службу спешил. Перед расставанием братья долго молча стояли друг напротив друга, а потом, не сговариваясь, обнялись. Отлегло на душе у отца – не будет в доме врагов. Мать платок к глазам поднесла…
Так они и встречались. Бывало, во двор и полицейские заходили, все мужики местные, Ивана при Косте тронуть не смели: Константин для них рангом и званием выше, а тот брат ему.
Встречи эти были редки. Костя, по просьбе брата, привозил оружие, патроны, бланки документов, если удавалось достать. Понимал, что рисковал, но и к партизанам не переходил. И при встречах об этом не говорили.
А ПОЛОЖЕНИЕ на фронтах было уже не в пользу германских войск. Советские войска подошли к Минску, и кольцо вокруг города стягивалось.
Если бы Константин остался после войны в Беларуси, его ожидал бы военный трибунал: смерть, в лучшем случае 25 лет лишения свободы. И заступничество Ивана не помогло бы. Понимал это и сам Константин, и потому, когда генерал предложил ему лететь с ним из окружения, он согласился.
У начальника Белорусских железных дорог был личный самолет, а наземным транспортом покинуть окружённый город было уже невозможно. Транспортный самолет «Юнкерс-52», уклонившись от атаки советских истребителей, резко набрал высоту и взял курс на запад. В том самолете находился и Константин Кравчук…
Брат Казимир, служивший в Польской армии, ещё в 1939 году под Варшавой попал к немцам в плен, он прошёл все круги ада в Освенциме, но судьба даровала ему жизнь, и после войны он остался жить в Польше.
Константин ещё до мая 1945 года перебрался во Францию, там и обосновался после войны. В 50-е годы случай свел его с Казимиром на чужбине, и через Константина тот связался с родными.
Партизанский отряд, в котором воевал Иван, после освобождения района вошёл в состав одной из частей Советской Армии. Вместе с ним ушёл воевать ещё один брат – Алексей. В боях за освобождение Барановичей Иван погиб смертью храбрых. Алексей в боях под Берлином был тяжело ранен – после госпиталя вернулся в Барановичи. Но долго он не прожил: сказались последствия ранения. Константин на родину так и не попал, прах его покоится во французской земле. В Польше похоронен Казимир.
Судьба разбросала и остальных Кравчуков: Латвия, Украина, Казахстан, Грузия, Россия…
