Часть I. Без суда и приговора.
У этого учреждения государственного аппарата принуждения Второй Речи Посполитой было всё особенным: название, статус, штат, а также методы «воспитания и исправления» инакомыслящих. В официальных документах он именовался изоляционным лагерем (польск. «obóz odosobnienia») Береза-Картузская. Те, кто там побывал, называли это место «пеклом на земле».
Мой рассказ о лагере Береза-Картузская (1934 – 1939 гг.) без гипербол и ретуши, в его основе документы и воспоминания, материалы, хранящиеся в Государственном архиве Брестской области, Национальном архиве Республики Беларусь и в фондах Березовского историко-краеведческого музея.
Руководство Польши 1920 – 1930-х годов прошлого столетия для достижения в своем государстве «подлинной демократии» никогда не гнушалось использовать совсем не демократические методы. Один из них – «изоляция» политических противников системы.
Формальным поводом для принятия решения о создании лагеря в Березе-Картузская стало убийство министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого, совершенное 15 июня 1934 года боевиком Организации украинских националистов (ОУН). Как и в случае с поджогом якобы коммунистами рейхстага в нацистской Германии в 1933 году, польские власти использовали этот террористический акт для начала компании репрессий против своих политических противников.
Уже 17 июня 1934 года президент Речи Посполитой Игнацы Мосьцицкий и еще 11 министров польского правительства подписали распоряжение «о лицах, угрожающих безопасности, покою и общественному порядку». Первая статья этого распоряжения гласила: «Лица, деятельность либо намерения которых дают основание допускать, что с их стороны грозит нарушение безопасности, покоя либо общественного порядка, могут подлежать задержанию и принудительному помещению в место изоляции, не предназначенное для лиц, подозреваемых либо арестованных в связи с совершенными преступлениями». Решение о задержании и направлении задержанного лица в место изоляции должны были принимать общегражданские администрации, постановление о принудительной изоляции издавал следственный судья окружного суда по представлении властей, которые произвели задержание. Это представление являлось достаточным основанием для издания постановления. Причем оно не могло быть обжаловано. Оговаривалось, что срок изоляции мог достигать трех месяцев и затем продлеваться еще на три месяца.
Другими словами, согласно этому документу, без судебного процесса и приговора, на свое усмотрение власти могли «изолировать» любого гражданина Речи Посполитой. Примечательно, что необходимость этих антиконституционных действий обосновывалась ссылкой на тогдашнюю польскую конституцию.
Местом для первого «лагеря изоляции» была выбрана Береза-Картузская. Разместили его в огороженных забором и колючей проволокой зданиях бывших армейских казарм. Курировать организацию и функционирование лагеря поручили тогдашнему полесскому воеводе полковнику Вацлаву Костэку-Бернацкому. К слову, уже имевшему определенный «опыт» в подобных делах. В 1930 году именно он был комендантом Брестской крепости, когда в период предвыборной кампании в парламент в Бригидской тюрьме «изолировали» деятелей польской оппозиции.
Первые узники лагеря прибыли в Березу-Картузскую из Кракова уже около 20 часов 6 июля 1934 года. Это были польские радикалы Антоний Грембош и Адольф-Болеслав Свидерский, которые получили лагерные номера «один» и «два». В 21 час привезли Янкеля Любчанского, Максима Багеля, Михайло Волько – троих коммунистов из Новогрудского воеводства.
10 июля 1934 года газета «Штандарт Польски» сообщала: «Вечером, два дня назад, из Варшавы в Березу выслан первый этап кандидатов в изоляционный лагерь в количестве 11 человек: Генрик Россман, адвокат; Влодзимеж Шнарбаховский, студент; Ежи Корицький, студент; Владислав Гацкевич, студент; Зигмунд Лончиньский, владелец оптической мастерской; Ян Йодзевич, адвокат; Эдвард Кемниц, уполномоченный фабрики оловянных изделий; Зигмунд Дзярмага, студент, редактор запрещенной (газеты) «Sztafety»; Мечислав Прушиньский, адвокатский заявитель; Болеслав Пясецкий, студент, а также Арон Скробек, канцелярский работник, секретарь профсоюза работников текстильной промышленности.
Первые десять – это известные выдающиеся деятели национально-радикального лагеря. Фамилии большинства из них фигурировали в декларациях, извещавших о создании этих политических организаций. Только Арон Скробек видный коммунистический деятель, известный многочисленными антигосударственными выступлениями… Также из Кракова два дня назад в Березу-Картузскую был отправлен этап из семи человек. Трое из них украинские агитаторы, другие два являются членами национально-радикальной организации. Наконец, оставшиеся два принадлежат к молодежной секции Национальной партии».
Через две недели в лагере уже содержалось 200 узников, из которых 130 человек (65%) были украинскими националистами, 35 (17,5%) коммунистами и 35 (17,5%) польскими националистами.
Как видим, контингент в лагере был далеко не однородным и по национальностям, и по политическим убеждениям. Задача же администрации лагеря была в том, чтобы в кратчайшие сроки сломить человека физически и психологически, уничтожить его как личность, превратить в бессловесное животное, даже не помышляющее о сопротивлении. О том, какими методами этого добивались в изоляционном лагере Береза-Картузская, в следующей части рассказа.
Продолжение следует
Олег ГРЕБЕННИКОВ
Фото Александра ШУЛЬГАЧА и из архивов
