В Минске открылась уникальная выставка фотографий из семейных альбомов евреев, живших в Барановичском районе. Почти все эти люди погибли в гетто или были расстреляны фашистами. Теперь есть возможность хотя бы частично восстановить их имена.
Тех еврейских домов на бывшей улице Столовичской в Городище почти не осталось. О том, что старшая сестра Лёля хранит фотографии соседей, Иосиф Олиферко знал, но во времена СССР об этом предпочитали не говорить. Сразу после войны ещё была надежда, что за семейными архивами придут. Но шли десятилетия, а фото так и лежали в неприметной коробке.
Славомир Хиневич, сын Леокадии Олиферко: «Они с обратной стороны подписаны, на идиш, иврите, на польском. Надо показать, помнить… Даже, если мы не найдём никого из родственников, всё равно это напомнит людям, что такое может быть».
Фотографии Леокадия Иосифовна перед смертью передала старшему сыну – он и занялся поисками родных и восстановлением имён погибших. Родные семьи Олиферко и сейчас живут в Городище, на той же улице, по которой в 1941-м фашисты уводили евреев в гетто.
Славомир Хиневич, сын Леокадии Олиферко: «Вот она своих одногодок и спрятала. Гумно было, где было много сена».
Иосиф Олиферко, житель г.п. Городище Барановичского района: «Лёля этих девочек в сарае спрятала. А потом за Боданой пришла, а тут полицай».
В годы оккупации в Барановичском районе действовало четыре гетто. Только в Городищенском в 1941-м были уничтожены 2 тысячи человек.
Вадим Акопян, директор Музея истории и культуры евреев Беларуси: «Из 800 тысяч евреев, которые убиты в Беларуси, известны не то что фамилии, а хотя бы имена где-то 300 тысяч человек. 500 тысяч человек – мы даже имени их не знаем. Поэтому любая зацепка, которая позволит узнать хотя бы ещё одно имя, – это святое дело».
Эти фотографии Израильский культурный центр – организатор выставки – отправит в Иерусалим, в музей Яд-Вашем, где снимки изучат специалисты. Возможно, удастся проследить судьбу и найти потомков владельцев фото. Там же специальная комиссия рассмотрит возможность присвоить звание праведника народов мира Леокадии Олиферко – девушке Лёле, которая пыталась спасти своих подруг и сохранила память для десятков еврейских семей.
Источник: ОНТ.
_______
Партизанская лира
Весной 1981 года в наш городской краеведческий музей попала тетрадка со стихами партизанки Сони Гимпелевой из отряда Зорина Барановичского партизанского объединения. Листочки пожелтели, потерлись, но текст можно было прочитать. Автор писала о трагической
судьбе еврейского народа, о минском гетто, о подвигах народных мстителей.
Кто же такая Соня Гимпелева, как сложилась ее судьба?
С этими вопросами я обратился в газету «Знамя юности» и попросил откликнуться всех, кто что-либо знает о Соне и ее стихах. Мою заметку опубликовали, и вскоре в музей пришло три письма из Минска: от бывшей партизанки Сони Рубенштейн, от бывшего комсорга партизанского отряда Эллы Владимировны Мальбины и от родного брата Сони – Зелика Израилевича Гимпелева.
«Соню Гимпелеву я знала очень хорошо, – писала С. Рубенштейн. – Мы с ней в один день пришли в партизанский отряд из минского гетто. Нас в отряде было две Сони. Меня звали Соня-поэтесса, а ее просто – Соня Гимпелева. Обе мы писали стихи. После войны я ее встречала в Минске несколько раз. Знаю, что с фронта к ней вернулся муж. Скоро их семья увеличилась, Соня родила дочку. Работала экономистом на фабрике».
Э.В. Мальбина сообщала, что Соня была обаятельным, веселым, жизнерадостным человеком, искренне верила в нашу победу. В отряде № 106, которым командовал С.Н. Зорин, вместе с ней находилась сестра.
Брат Сони Гимпелевой в своем письме тепло благодарил за то, что вспомнили о его родной сестре-партизанке. И сообщил, что она умерла 20 июля 1974 года, похоронена на минском кладбище Чижовка. В конверт Зелик Израильевич вложил пожелтевший листок со стихами сестры, посвященными лично ему.
Ефим Исаакович Минц, позвонивший мне по телефону из Минска, сообщил, что Соня – мать его жены – жила все время с ними. После ее смерти остались документы, фотографии, много стихов, которые она написала, будучи в партизанском отряде. «Приезжайте, сами посмотрите, – сказал Ефим Исакаович, – если что заинтересует, охотно передам в ваш музей».
И вот я в Минске. Меня тепло встретили Элеонора Наумовна (дочь Сони Гимпелевой ) и ее муж Ефим Исаакович. С любопытством смотрели на незнакомого дядю их дети – две симпатичные девочки. В квартире находилась и младшая сестра Сони Гимпелевой – Феня (вместе со своей старшей сестрой 12-летняя девочка в свое время пришла в партизанский отряд). Увидев тетрадку со стихами, которую я привез, Элеонора Наумовна взволновано подтвердила:
– Да, это рука моей мамы. Но как эта тетрадка попала к вам в Барановичи?
На этот вопрос, увы, я не мог дать ответа. Хозяева квартиры на улице Волоха показали мне еще более двух десятков пожелтевших от времени листков, на которых знакомым почерком были написаны стихи. Затем показали другие семейные реликвии – документы и правительственные награды Сони Гимпелевой, ее фотографии. Некоторые из них Элеонора Наумовна передала Барановичскому краеведческому музею: удостоверение партизана Белоруссии, две фотографии, личную книжку участника восстановления города Минска, несколько новых стихотворений своей матери. Я не могу судить о художественной и литературной ценности стихов Сони Гимпелевой, но их содержание красноречиво свидетельствует о высоком патриотизме автора, о ее ненависти к врагу и вере в победу.
В первые дни после освобождения Минска Соне передали письмо с фронта от одного из ее знакомых, в котором он просил сообщить о судьбе его семьи. Соня написала всю правду об издевательствах и зверствах гитлеровцев в гетто. Вот что ответил Соне фронтовик, фамилию которого установить не удалось:
«1.10.1944 г. Мы, фронтовики, к таким письмам относимся не безразлично. Я Вам опишу, как произошло получение Вашего письма. Я, гвардии майор, артиллерист, находился в тот момент на наблюдательном пункте командующего артиллерией дивизии. В это время проходила артиллерийская дуэль – мы били по ним, они – по нас. Я находился в окопе, когда ко мне подошел почтальон (на фронте тоже есть почтальоны) и вручил Ваше письмо. Я его прочел и был поражен содержанием. Через некоторое время пришел в себя и попросил разрешения у командующего зачитать его вслух. Мне было разрешено. Волнуясь, срывающимся голосом я зачитал текст. Наступило гробовое молчание. Первым нарушил его командующий артиллерией, резко выругавшись в адрес фашистов. И все сразу заговорили, клеймя гитлеровцев и выражая мне соболезнование. Все решили, что я должен сегодня «отблагодарить» немцев. Вы, Соня, можете гордиться своим знакомым: я хорошо «отблагодарил» фрицев. По разрешению командующего артиллерией дивизии я взял управление артиллерийским огнем на себя и вел бой 2 часа 30 минут. Немец дорого заплатил за полученные мной новости. А происходило это в Карпатах, на границе с Чехословакией».
Алексей ПУСТОВИТОВСКИЙ, бывший сотрудник краеведческого музея, ветеран войны и Вооруженных Сил.
